Вера Петровна Сметник, профессор, доктор медицинских наук:
– Добрый день, дорогие коллеги. Мы рады встрече с вами. Позвольте кратко сказать, о чем мы будем говорить. Как вы понимаете, наши гинекологические больные в основном делятся на три группы: опухоли и опухолевидные образования, воспалительные заболевания, различные нарушения цикла. И плюс – климактерические расстройства, климактерический синдром. И, конечно, как я всегда говорю, – это отдельная подгруппа: молодые здоровые женщины, которые приходят к нам за контрацепцией. И я считаю, что эти наши действия направлены на сохранение здоровья здоровых. Хотя, как мы уже понимаем, что контрацептивы очень часто играют и положительную терапевтическую роль. Но опухолями и опухолевидными образованиями занимаются больше хирурги. Мы, гинекологи, занимаемся воспалительными заболеваниями, нарушениями цикла. Конечно, если охарактеризовать различные нарушения, то к нам приходят женщины с двумя диаметрально противоположными нарушениями – от аменореи до аномальных маточных кровотечений. Но в середине безумное количество пациентов – это так называемые олигоменореи, куда мы и сбрасываем все.
Тут бывает и дисфункция надпочечников, и гиперпролактинемия, и поликистозные яичники и так далее. И очень часто бывает так, что надо разобраться именно с этим контингентом больных, которые находятся посредине. Конечно, мы решаем и эндокринологические проблемы – это климактерические расстройства. Сразу хочу сказать, забывайте фразу «пременопауза в плане от 40-45 до менопаузы». Сегодня это правильно называется – «фаза менопаузального перехода», а по международной классификации период от первой менструации до последней (от менархе до менопаузы) называется пременопауза. Поэтому очень важно сегодня говорить также о фазе менопаузального перехода. Но так случилось, что мы – страна особая и до сих пор продолжаем доказывать, что гормоны – не враги. Я всегда повторяю, что меня безумно возмущает реклама по телевизору: «Препарат натуральный негормональный». И я всегда думаю: «Господи, ну как же можно так говорить?» Я понимаю, там ты хочешь (компания или что) рекламировать свой препарат.
Но почему делается акцент на том, что он негормональный? А что, гормоны – враги? А разве можно жить без щитовидной железы? Разве можно жить без инсулина, без надпочечника, без яичника и так далее? Но если эндокринологи проводят вообще коррекцию, отсутствует орган или нет, то мы, гинекологи, несколько консервативней. После овариэктомии не всем назначаем гормонотерапию, в постменопаузе с трудом внедряется заместительная гормонотерапия. И конечно, с оральной контрацепцией, что я хочу сказать, положа руку на сердце – смотрите, с 1967 года у нас внедрились оральные контрацептивы. И что, мы потрясающе снизили число абортов? Вот у меня был сегодня прием: пять человек по два-шесть абортов. И я говорю: «Ну, а где вы жили, в лесу?» – ну, уже так издеваюсь, конечно. «Да нет, вы знаете, а тогда не было этих средств», – а ей сегодня 45 лет. То есть понимаете, это говорит и о плохой нашей работе. А что касается гормонотерапии – так вообще понятно, коль у молодых здоровых женщин на фоне контрацептивов бывают осложнения, то как же можно в постменопаузе давать гормональные препараты? И так мы все время учимся, возражаем. Тут я посмотрела по зарубежью, как часто применяют гормонотерапию врачи-гинекологи: в Германии – 97%, в Италии – 40% с чем-то, в Англии – 50% с чем-то, Россия – 28%. Ну, о чем тогда можно говорить? Если гинекологи не принимают, то, соответственно, и не поддержат пациентов. И вот этот термин «терпите, это все пройдет», – ну разве может быть чиста наша совесть перед нашими женщинами?